Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

Цели болезни

А.Менегетти. Психосоматика

(Антонио Менегетти — итальянский психолог, философ, художник, основатель онтопсихологической школы, психотерапевт. В молодости был священником, увлекшись психологией, отказался от священного сана, более 10 лет занимался психотерапией и на основе этой практики сформулировал теорию онтопсихологии)

 

Цели болезни. Мнение итальянского психотерапевтаБолезнь всегда представляет собой стратегический ответ на потребность субъекта. Для того, чтобы основательно по­нять болезнь, мы должны познать ее динамико-волевые мотивы. Зачем запускается процесс? Кто придает тот или иной молекулярный строй химическим медиаторам? Кто производит отбор передаваемой информации? Почему нейрон воспринимает эту информацию и исключает всю остальную? Когда мы ожидаем кого-нибудь на вокзале, то не обращаем внимания на сотни людей, проходящих ми­мо, поскольку нам интересен только один. Для понима­ния того, почему мы встречаем именно этого человека, необходимо раскрыть структурирующую нас мотивацию.

Тематический отбор,  проводимый нейронными синапсами, пропускает точно определенную информацию и исключает всякую другую. Мы, как исследова­тели-клиницисты, должны рас­крыть интенциональность,  формализующую данный информационный отбор.

Поэтому мы внедряемся в сферу бессознательного,   в  которой  и  расположен «центр отбора», «центр мотивации». Медику необяза­тельно изучать бессознательное: ему достаточно знать это и не бороться со скрытыми намерениями больного. Именно пациент проектирует свою болезнь, даже если сам он этого не знает.

Прежде чем приступить к внешнему лечению, мы дол­жны понять патологический феномен, установить его цель, первичную мотивацию: чего хочет достичь субъект посредством данного симптома? Куда он хочет прийти?

 Преследуя свою цель, субъект ошибается, пото­му что убивает самого себя, не понимая этого. Больной обладает властью жизни, но, будучи инфантильным и не­вежественным, некомпетентно распоряжается ею.

Приведу клинический случай. Один гинеколог обра­тился ко мне по поводу своей пациентки, которая в тече­ние многих лет безуспешно пыталась забеременеть. Природные данные, анализы подтверждали возмож­ность беременности, но искусственное оплодотворение не привело к желаемому результату. Попытки повторя­лись в течение трех лет, поскольку эта женщина, как и ее муж, горячо желала появления ребенка. Женщина полностью доверяла своему лечащему врачу. После непро­должительного психологического анализа я пришел к выводу, что женщина вовсе не хотела иметь детей, а была психологияеские причины бесплодиязаинтересована в своем бесплодии, которое давало eй повод посещать своего гинеколога. Первичной целью женщины, даже если она и была деревенской жительницей, не отличающейся высоким уровнем культуры, были отношения с врачом, возможность общаться с достой­ным человеком, и поэтому она сводила на нет жизнен­ность сперматозоидов своего мужа и донора. Глубокий чувственный контакт с медиком требовал оправданий, потому что женщина придерживалась строгих правил и никогда бы не пошла на эротическую связь с врачом. Это смещение позволяло женщине проживать свою инфан­тильную любовь. Вторичной целью было то, что таким образом пациентка привлекала к себе внимание односельчанок, вызывая их сочувствие и зарабатывая свой социальный статус.

Анализ внутреннего мира больных людей показывает, что они пользуются своим недугом для самоутверждения в той среде, в которой живут. Чем труднее и неизлечимее болезнь, тем больше рвения проявляет больной в об­ретении патологического лидерства и таким способом обретает социальный успех. Эта цель многого стоит для большинства людей. Существуют люди, которые могут лидировать только в качестве больных: выздоровев, они бы остались один на один со своей ничтожностью. Необходимо быть внимательным и не идти на поводу у того, кто использует собственную болезнь ради обрете­ния экзистенциального первенства.

Если вам попался такой пациент, то лечить его беспо­лезно. Дело не в способностях врача и не в свойствах ле­карственных препаратов: сам больной упорствует в со­противлении, отстаивает точку зрения своего бессозна­тельного.  Всегда необходимо отслеживать первичную цель.

 Если врач желает расширить горизонты собствен­ного понимания, то должен спросить себя, для чего нужна болезнь данному человеку. Может быть, больной шантажи­рует ею семью или же привлекает к себе внимание обще­ства.

Многие женщины ходят на консультации к психо­логу для того, чтобы иметь альтернативный чувствен­ный контакт для самолюбования: для них важно пройти тренинг, а не измениться.

Другим важным аспектом является то, что болезнь субъекта определяется культурой его детства. Болезнь — это показатель культуры субъекта, поэтому на человека может «обрушиться» только тот недуг, который созвучен его комплексуальной культуре. Наследственная причина заболеваний не лишена истины, но в реальности основой специфической болезни служит комплексуалъная культура субъекта.

Нужно внимательно от­носиться к законам, которыми руководствуется бессоз­нательное.

Зачастую человек прибегает к болезни как к экзистен­циальной защите. Многие люди нуждаются в физической болезни для того, чтобы извинить и оправдать свою пси­хологическую несостоятельность или же избежать ду­ховной болезни.

Речь идет об индивидах, которые обу­чились ремеслу жизни посредством определенной болезни и без нее не смогли бы жить. В этом случае достаточно, чтобы врач понял психологическую ситуацию па­циента и, вместо того, чтобы пытаться его спасти, в мол­чаливом сообщничестве создавал видимость лечения, не насилуя пациента во имя его вовсе не желаемого вы­здоровления.

Природа человека всегда целостна; какой бы ни была специализация врача, он не должен забывать о гилеоморфном единстве, о единстве воли и тела, которое соз­дает субъекта.

 

Деятельность психики постоянна независимо от то­го, знает о ней субъект или нет. Все аспекты личности, манера разговаривать, выбор профессии, стиль жизни и так далее покоятся на фундаменте, построенном в дет­стве и нам неизвестном. Каждый из нас находит себя уже сформированным на основе определенных моделей об­щества и семьи, выращенным согласно матрице, кото­рую по достижении шести лет мы принимаем за харак­тер своего «Я». На протяжении всего дальнейшего суще­ствования совершается непрямое насилие над первоз­данной природой каждого из нас.

Ошибочно сформированные характерные особенно­сти человека могут посягать на глубинные законы при­роды. И потому вселенский порядок мстит за себя по­средством болезни.

 Нередко болезнь — это попытка вос­становить равновесие, разрушенное воспитанием. Иногда болезнь может быть результатом жизненных им­пульсов, запрещенных в истории субъекта, но пытаю­щихся проявиться тем или иным путем.

Болезнь — это язык, речь субъекта. Если я лечу бо­лезнь и не понимаю того, что она мне рассказывает, то оздоровительные меры окажутся либо неполными, либо насилующими субъективность пациента. Для понима­ния болезни необходимо раскрыть проект, который субъект создает в своем бессознательном. Иными слова­ми, нужно постичь первичную цель, которую преследует больной.

Затем необходим второй шаг, сделать который должен сам пациент: ему следует измениться. Если человек психологически изменится, то болезнь, будучи ано­мальным течением жизни, исчезнет. Как только искажающие процессы, за которыми стоит интенциональность клиента,  прекращаются,  автоматически возобновляется естествен­ное течение природных процес­сов. Природа сама переработает и поглотит то, что ей противоречит.

Болезнь всегда свидетельствует о насилии над при­родными процессами. Природа сама по себе не предполагает самостоятельного происхождения болезни. По­родив собственную индивидуацию, природа всегда под­держивает ее существование.

Иной порядок вещей об­условлен не природой самой по себе, а проистекающим извне — в химическом, физическом, экологическом смы­сле — насилием над ней. Мы, человеческие создания, представляем собой разум, который трансцендентен всем формам материи и обладает возможностью изме­нять законы собственной индивидуации.

Во время психотерапевтической консультации я за­даю вопросы для того, чтобы выяснить первичную моти­вацию болезни. Почему запущена данная интенциональность? К чему она должна привести? Я отслеживаю ин­тенцию, намерение самого проектировщика. Меня не интересуют симптомы. Для медицины специфика фено­менологии имеет первостепенное значение, а я трансцендирую феноменологию. Субъект мне говорит о том, что он болен, а я вижу, почему он болен.