Отражение Души и Материи (Синхронистичность) 

Мария Луиза фон Франц. «Проекции и возвращение проекций в юнгианской психологии»

(Мария-Луиза фон Франц - швейцарский психолог, психотерапевт, доктор философии, ученица и коллега К.Г.Юнга, преподавательница в институте Юнга).

Еще одним типом отношений является отражение души и материи. Каждому физику сегодня известно: все, что мы знаем о материи во внешнем мире, это ментальная проекция, отражение. Физик выстраивает свои гипотезы в виде математических структур, которые, как он надеется, совпадут с реальным поведением материальных явлений, наблюдаемых в процессе эксперимента. В значительной степени он делает ту самую вещь, которая заставила Эжена Вигнера говорить о «необъяснимой эффективности математики среди естественных наук».

Все базовые положения естественных наук имеют в своей основе архетипические образы, содержание которых постоянно менялось и уточнялось. Поэтому наше эго может делать какие-либо объясняющие утверждения лишь косвенно – с помощью отражения, получаемого от объективной части психики – о внешнем мире и чувственных ощущениях. По этой причине Юнг подчеркивает значение коллективного бессознательного как «вечно живого зеркала вселенной», а субъект наш расположен «между двумя противоположными мирами: так называемым внешним миром, постигаемым с помощью органов чувств, и бессознательным, единственно позволяющим нам понять мир. Психический слой бессознательного необходимо должен отличаться от внешнего мира, иначе будет отсутствовать сама возможность познания, ибо подобное не может познать подобное.Лейбниц называл человеческую душу «единым живым зеркалом», каждая душа или монада была «вечно живым зеркалом вселенной».

Нам осталось рассмотреть четвертый тип отражения, а именно: каким образом материальный мир может отражать бессознательное. Если психические отражения материального мира – короче говоря, естественные науки – выдвигают реально работающие утверждения о материи, значит, и результаты обратной связи будут столь же верными. Это может означать, что события внешнего мира стоит рассматривать как отчет о состоянии объективной психики; каждое конкретное событие будет в символической форме выражать определенный объективный психический процесс. Юнг посвятил этой проблеме огромное количество времени, он утверждал, что у психологии нет никакой архимедовой точки опоры за пределами души и потому невозможно объективно оценить то или иное психическое состояние. Атомная физика, кстати, находится в точно таком же положении, так как наблюдаемые ситуации в любом случае моделируются искусственно и в той или иной степени субъективно, ведь руководит процессом наблюдения индивидуальная психика исследователя.

Это странное сходство между физикой и психологией дает нам неоценимое преимущество и хрупкую надежду на обретение искомой архимедовой точки в психологии. Микрофизический мир атомов вообще часто демонстрирует такие вещи, сходство которых с психикой поражает даже самих физиков. Соответственно, мы видим, как психические процессы можно даже «реконструировать» на поле микрофизических экспериментов. Сейчас, правда, мы даже приблизительно себе представить не можем, как подобная «реконструкция» будет выглядеть. Очевидно, что под силу такое лишь самой природе или, скорее, мы можем предполагать, что происходит это постоянно, пока психика воспринимает окружающий мир.

Душа создает сознание, вернее, самопознание вселенной. Юнг пишет, что при телепатии «внешнее событие происходит одновременно внутри психики, достигая сознания обычным путем внутренних ощущений. Тем не менее, не всегда удается точно установить, что первично: внутреннему процессу сопутствует внешнее действие либо наоборот внешнее событие отражается во вторичном психическом процессе». Юнг здесь имеет в виду явление синхронистичности, когда экзопсихические явления имеют смысловую связь с эндопсихическими.

Перед тем, как углубиться в проблему синхронистичности, я хочу проиллюстрировать практическую сторону гипотезы отражения психики материей. Эта идея для нашего западного рационального сознания выглядит нелепо, и все доказательства, ее подтверждающие, немедленно отвергаются как абсурдные. И дело здесь не в примитивном магическом мышлении, игравшем столь важную роль в нашей культуре вплоть до семнадцатого века.

В Древнем Китае принцип синхронистичности был основным в истолковании событий как в личном окружении человека, так и в истории вообще. Как объяснял Лю Гуань Инь, китайцы верили в тесную и чистую связь микрокосма, то есть индивидуальной человеческой судьбы, с макрокосмом, а на императора в первую очередь возлагалась ответственность за гармонию в природе и обществе. Если он или его приближенные отклонялись от пути Дао, они вызывали небесный гнев, проявлявшийся в виде различных необычных явлений или знамений. Этим знамениям доверяли и правитель должен был искупить свою вину, вернувшись к истинному пути. Иногда, впрочем, истолковывали символы неверно. В одном из таких случаев после землетрясения из земли поднялась гора, окруженная озером. Супруга императора Ву Тсе Тянь приняла это за добрый знак и назвала получившееся образование «Счастливой Горой». После этого один из жителей написал в императорский дворец следующую жалобу: «Я, подданный твой, знаю, что и жара и холод смешиваются, когда дыхание небес теряет гармонию, что язва начинается, когда дыхание человека нарушается, и что холмы вырастают, когда дыхание земли нарушено. Сейчас, Ваше Величество, женщина заняла исконное место принципа Янь, то есть императорский трон. Это значит променять силу на слабость… Ваше Величество должны покаяться и подчиниться воле небес. Иначе, я боюсь, нам не избежать страшных бедствий». Императрица, однако, покаяться не пожелала, а вместо этого удалила слишком смелого придворного из окружения.

Переходя на язык психологии, можно сказать, что подданный трактует возникновение горы (chen, «гора», вообще символизирует мужской принцип в Китае) как отражение слишком явной маскулинности императрицы в ее поступках, то есть, в юнгианском контексте, одержимость анимусом . Мужская по смыслу гора, поднявшаяся над женским символом земли (kun) и не менее женским символом озера (tui), все объяснила этому человеку. Поэтому мы и говорим о том, что мышление древних китайцев было настроено на восприятие синхронистичности. Всякий раз, когда совпадают внешнее и внутреннее события, видно, что происходит в Дао, сути вселенной. Явление природы отразило психологическое состояние императорского двора и сообщило о тех процессах, о которых правители почти не догадывались.

Приведенная выше точка зрения Юнга о том, что материя способна отражать психологические процессы «пока психика воспринимает окружающий мир» и что сейчас «все это лежит за гранью нашего понимания», была уточнена в его поздних работах и письмах. Постулировалось, что психические процессы можно «реконструировать», так как они одновременно являются физическими процессами. «Можно сказать, что при определенных условиях физический процесс будет находить отражение в психике и наоборот». Эта идея привела Юнга в одной из его поздних работ «Синхронистичность: Акаузальный Связующий Принцип» к формированию новой гипотезы об «абсолютном знании», которым обладает бессознательное.

Знание это напрямую связано с архетипической структурой бессознательного. Архетипы независимы от обусловленных и сознательных влияний и в тоже время находятся в тесной связи с объективными внешними событиями. Связь эта носит не причинно-следственный, но смысловой характер.

То, что Юнг называет «абсолютным знанием» коллективного бессознательного, выражает себя, в частности, в исключительной ориентации во времени и пространстве одноклеточных организмов, которая кроется отчасти во внутренней активности, независящей от объективных стимулов. Абсолютное знание существует в таком пространственно-временном континууме, «в котором время больше не время, а пространство не является пространством». Происходящие параллельно внутренние и внешние события могут ощущаться, только если они имеют между собой связь в сознании наблюдателя.До сих пор мы рассматривали архетипы как психические структуры или возможности, однако они имеют еще один аспект: это структуры, «лежащие в основе психофизических совпадений». Наиболее глубокий и ясно вычленяемый архетипический фактор, формирующий психофизические совпадения, это архетипические модели натуральных чисел.

В эту категорию попадают все априорные факторы, такие, например, как радиоактивный распад в физике. Что касается математических структур, то здесь имеется та же акаузальная упорядоченность, что и в психике, постоянно отражающаяся на всем остальном.

С другой стороны, появление вулкана, соотносимое с психологическим состоянием императрицы, относится к тем особым случаям, происходящим исключительно спорадически, в которых наблюдатель (в нашем случае внимательный подданный) способен уловить смысловую связь и равноценность обоих явлений. Императрица же, одержимая сильным демоном, неверно истолковала событие – именно к этой проблеме мы должны вернуться.

На первый взгляд, одинаковые по смыслу «отражения» психики и материи эмпирически могут быть установлены лишь в относительно редко и нерегулярно происходящих синхронистичных событиях. Тем не менее, мне кажется вероятным, что юнговское наблюдение, что реконструкция психических процессов, скорее всего, действует все время, пока психика контактирует с внешним миром, следует понимать в том смысле, что эта отражающая связь обязана своим происхождением глубинным слоям бессознательного. Мы начинаем понимать это только в исключительных случаях, когда феномен синхронистичности становится видимым. Это значит, что в глубоких слоях бессознательного психика «познает» саму себя в зеркале вселенной, а материя «познает» себя, в свою очередь, через объективную психику, и это «знание» «абсолютно» потому, что для эго оно почти полностью трансцендентно. Только изредка, поражаясь факту синхронистичности, мы начинаем осознавать отражающую связь.

Этот четвертый тип связи базируется на том же элементе отражения света в физике, то есть арифметическом порядке. Число, как пишет Юнг, это «предопределенный упорядочивающий инструмент, также оно может предчувствовать нечто уже существующее, но еще неизвестное и требующее упорядоченности. Число это самый примитивный элемент порядка в человеческом разуме», то есть максимально упрощенное выражение спонтанной динамики бессознательного.

 На глубочайших уровнях психики существует, возможно, акаузальная числовая упорядоченность, имеющая равное значение и для психики и для материи. Можем предположить, что здесь, в решетчатых моделях числовых полей, психика и материя постоянно отражают друг друга, в то время как при синхронистичности мы наблюдаем отражение лишь крайне редко, как специфические происшествия, носящие определенный смысл. Синхронистичные события поэтому часто рассматриваются как вторжение в нашу «нормальную» сознательную жизнь того, что обычно остается за порогом сознания.

 В обычной жизни мы редко вспоминаем о том, что бессознательное вносит существенный вклад в восприятие реальности и что мы никогда не сможем постичь реальность как таковую, непосредственно. Более того, мы можем явно уповать на наши идеи относительно реальности. Если мне, допустим, нужно зажечь спичку, мои руки сами тянутся именно туда, где лежит коробок спичек, и зажигают спичку именно там, где нужно. Мы вряд ли замечаем, что в этой ситуации оперируем образами, в значительной степени зависящими от «реальности», что не раз было доказано в физике. Нам чрезвычайно трудно понять, что время, пространство и причинность, эти привычные модальности, очень сильно зависят от структуры нашего сознания и, возможно, объективно даже не существуют. Эти модальности создают в нас своего рода реальность здравого смысла, которая позволяет элементам системы взаимодействовать между собой достаточно успешно. Когда происходит синхронистичное событие, то есть, когда мы чувствуем, что внешнее событие сходно по значению с нашим субъективным состоянием, стабильное положение сознания нарушается и в него вторгается чужеродная логика.

Используя пример с пациентом, который боялся лестниц (клиент всю жизнь необъяснимо боялся лестниц, пока не был случайно застрелен в уличной перестрелке спасаясь по пожарной лестнице) можно сказать, что знание об опасности лестниц присутствовало в его сознании в виде образа, несмотря на то, что само событие пока не произошло, он его уже предчувствовал. Причинная связь здесь исключена, поскольку само событие, оказавшее бы нужный эффект, еще даже не произошло. Тем не менее, нам трудно отрицать смысловую связь между тревожными идеями или образами и определенными внешними событиями; «одновременность» следует понимать в этом примере довольно широко, так как существует временная дистанция между началом проявления фобии и самим происшествием. По этой причине Юнг называл такие события не синхронными, а синхронистичными, потому что происходят они не одновременно. До тех пор, пока не произошло того случая на лестнице, фобия пациента выглядела как лишенная смысла неадаптированность к социуму и обычная проекция; очевидный же факт его смерти именно на лестнице продемонстрировал истинность его фобии, ее телепатический, синхронистичный характер.

Я вернулась к этому примеру только лишь затем, чтобы показать, как на практике неверно истолкованное синхронистичное событие превращается в проекцию. Как-то некий мужчина, находящийся на грани мессианского комплекса, напал на свою жену, которая вызвала врачей и полицию. Когда те ворвались в дом, чтобы насильно увезти несчастного в клинику, лампа в коридоре вдруг громко разбилась, и они остались стоять в темноте в куче осколков на полу. Мужчина тут же воспринял случившееся как сверхъестественный знак свыше: точно так же, как солнце померкло в момент распятия Христа, это окончательно убедило его в том, что он незаконно осужденный спаситель. Мы, со своей стороны, скажем, что он спроецировал свои заблуждения на случившееся. Так синхронистичный феномен, сам по себе имеющий смысл, был обращен в проекцию. Для человека, обладающего нормальным сознанием, значение произошедшего может быть немного иным. Лампа, в отличие от солнца, это не космический принцип, а предмет, изобретенный человеком, и она всегда в сновидениях и фантазиях символизирует эго-сознание. С этой точки зрения событие можно истолковать так: в момент сильного возбуждения, вызванного угрозой ареста, сознание пациента «раскололось» и наступило «духовное затмение». Сам пациент, впрочем, об этом даже не догадывался.

Когда значение произошедшего синхронистичного события не улавливается никем из присутствующих, Юнг называет такое событие синхронным: в нашем случае это разбитая лампа в коридоре и расколотое сознание пациента. Никто тогда ничего не понял; когда жена того мужчины сообщила мне об этом, я начала понимать, в чем было дело. Я говорю об этом столь подробно потому, что примеров такого типа достаточно в моей психиатрической практике: в момент впадения в психотическое состояние многие пациенты крайне возбуждены и архетипы коллективного бессознательного либо все бессознательное вообще полностью овладевают ими. В эти периоды синхронистичные события случаются заметно чаще (хотя они происходят и со здоровыми людьми, когда активируется архетип). Пациенты же будут интерпретировать такие события скорее как подтверждающие их буйные фантазии, а не стремящиеся скорректировать их. Какой-нибудь из отцов церкви заявил бы в таком случае о том, что это демоны производят лживые чудеса, чтобы сбить людей с пути истинного. Мы уже видели, как ранние христианские мыслители были озабочены проблемой того, почему демоны, творя лживые чудеса, говорили в тоже время правду. В самом деле, во время средневековых сеансов экзорцизма все, что говорил демон устами одержимого, внимательно записывалось, так как считалось, что демоны часто говорили чистую правду. Хотя случалось и такое, что на костер по обвинению в колдовстве отправляли тех, кого назвал через одержимого сам демон.

Если мы хотим точно понять разницу между синхронистичным событием и проекцией, нам нужно обратиться к вопросу, затронутому пока лишь косвенно, а именно потоку психической энергии. Юнг пишет, что вышеупомянутое нарушение в адаптации, которое объясняет наши субъективные образы проекциями, происходит тогда, когда поток психической энергии начинает спадать; это та самая энергия, которая текла к объекту и наделяла силой его психическую модель в нашем сознании. Теперь энергия возвращается снова к субъекту (например, когда безответная любовь или враг никак не дают нам удобного повода для ссоры) или просто потому, что она возвращается обратно, безо всякой причины. Внутренняя саморегуляция психики иногда пользуется этим, чтобы «зарядить» посторонний объект или увеличить внутренний потенциал. При синхронистичных событиях происходит другое: архетип заряжается энергией, доходя до критического уровня в том случае, когда сознание не видит выхода из какой-либо жизненной ситуации или не может найти решения проблемы. Поэтому в процессе проекции энергия течет вовнутрь, от эго к Самости, блокируя отражение, в то время как при синхронистичных событиях перекрывается поток энергии от Самости к эго и сознанию, соответственно, препятствуя реализации. В случае проекции психическая энергия уступает бессознательному: при синхронистичности энергия течет от бессознательного к эго, чтобы направить его на путь новых открытий. Именно поэтому Юнг еще называл синхронистичные события актами творения во времени: они показывают, что субъект должен реализовать что-то коренящееся в подсознании, какую-то новую идею или исцеляющее прозрение.

В дзен-буддистской медитации мастер учит ученика, как сохранить навсегда незамутненным свое внутреннее зеркало. Все то время, пока он будет жить в ритме собственной психической энергии, прислушиваясь к голосу Самости, он будет избавлен от проекций, смотря на мир чистым взором и более-менее постигая смысл всего, что происходит вокруг него. Он живет в творящем потоке Самости, становясь сам частью этого потока.

Если он остается в постоянном контакте с психической энергией, регулируемой Самостью, ему без труда удастся адаптироваться к реальности безо всяких проекций, в строгом смысле слова, и остаться в центре четырехчастной отражающей связи. Очевидно, что достичь этого может лишь человек с очень высокой концентрацией ума. Мы же, напротив, уравниваем человечество, не в состоянии избежать необходимости снова и снова, всю нашу жизнь, распознавать проекции, вынося иной раз неверные суждения. По этой причине мне кажется чрезвычайно важным допустить для нашего разума саму возможность проекций: это будет сдерживать наше эго и позволит осмысленно относиться к нашим убеждения и чувствам, не тратя попусту драгоценную психическую энергию на достижение иллюзорных целей.