Ваш браузер устарел. Рекомендуем обновить его до последней версии.

Вторая гипотеза Фрейда: Фундаментальная идея психосоматологии согласно взглядам аргентинского психоаналитика Луиса Кьоцца

Поздняя работа Фрейда Абрис психоанализаЛуис Кьоцца различает понятия психосоматика и психосоматология. Человек, по мнению Кьоццы, в принципе психосоматичен. Нет ничего, считает он, что бы мы переживали только телом, без участия души. Когда мы сосем конфету, мы сосём ее только телом или и душой? - спрашивает Кьоцца, а когда целуемся? Любой наш акт переживается не только телесно, но и душевно. Болеем мы тоже всегда и душой и телом. А участие души в причинах болезни бессмысленно отрицать.

Кьоцца развивает науку о психосоматике - психосоматологию, в основу которой положена вторая гипотеза Фрейда, изложенная в работе "Абрис психоанализа". В ней Фрейд полностью отказывается от картезианского дуализма, поныне превалирующего как в науке в целом, так и, что особенно трагично, в медицине, в традиционном мировоззрении и во взгляде человека на себя.

Кьоцца во множестве своих работ с грустью отмечает, что эти идеи зрелого Фрейда (работа была написана в 1940 году), явившиеся синтезом всего написанного и понятого ранее, прошли почти незамеченными для существующих психоаналитических школ. Большинство из них продолжают считать психическим лишь сознательное и оперируют внутри мифа психофизического дуализма. В то время как сам Фрейд преодолел дуализм, сформулировав вторую гипотезу психоанализа.

Она высказывает революционную идею, до сих пор вызывающую сопротивление как со стороны психоаналитического сообщества, так и общества в целом: психическое не равно сознательное, истинно психическое - это соматическое, по большей части бессознательное.

йог контролирует сознанием процессы во внутренних органахКьоцца, развивая вторую гипотезу, утверждает, что это истинно психическое может быть осознанным, но не полностью, в нем всегда будут существовать неосознаваемые процессы. Например, мы осознаем процесс жевания и глотания, можем почувствовать и осознать движение пищи по пищеводу, но процесс в желудке осознают, как правило, только те, у кого есть желудочные заболевания. Нормальное функционирование органа бессознательно. Еще труднее осознать судьбу пищи в кишечнике - здесь тоже только больной отдел кишечника даст знать сознанию о происходящем процессе. Для здорового большинства - это недоступный сознанию процесс. Возможно, йоги, которые ставили себе задачей натренировать осознанность каждого органа и части тела, могли бы осознать этот процесс полностью, но у нас нет подтверждающих данных. Зато конечный этап прохождения пищи, дефекацию, способны осознать все. Таким образом, мы имеем дело с психическим процессом - пищеварением, в основном бессознательным, но на некоторых этапах осознаваемым или способным быть осознанным в силу болезни органа или в результате специальных тренировок. При пищеварении - процесс внутри кишечника это выпавшие для сознания звенья или, как их называет Кьоцца, неполные ряды. Наша жизнь, в какой-то степени, представляет собой совокупность таких неполных рядов, где сознанию удается ухватить лишь части процессов.

Фрейд в "Абрисе" называет соматическое истинно психическим и считает, что осознавание этого психического бессознательного и является целью психоанализа. Кьоцца подхватывает эту идею и здесь он радикален - иные задачи, существующие в психотерапии: поддержка, контейнирование, нормализация и т. д., - не могут являться задачами психоанализа. Задача психоаналитика по Кьоцца - делать бессознательное чувство сознательным для анализируемого, и это принесет необходимое облегчение.

Кьоцца в многочисленных работах по технике психоанализа многократно уточняет - интепретируются только бессознательные чувства, а не жизненная ситуация, не рациональные мысли аналитика и не чувства других в окружении анализанда. Даже если пациент находится в состоянии острого горя от потери близкого, - говорит Кьоцца, - лучшей помощью для него будет не наше утешение или поддержка, а интерпретация, которая даст клиенту возможность понять его собственные чувства. В случае острого горя, если бессознательные чувства будут осознаны, это принесет большее облегчение и улучшит или сделает возможной способность пациента к гореванию.

Поэтому в работах, посвященных технике психоанализа, Кьоцца не приветствует никакие (за редким исключением) вопросы психоаналитика на сессии. Он полагает, что, как правило, эти вопросы привносят материал аналитика (его тревогу, например) и сбивают пациента, уводя его от изложения волнующего материала. Тем более столь любимые юнгианцами амплификации, отсылки к мифам, сказкам, фильмам и художественным произведениям содержат, по Кьоцце, слишком много стороннего материала как самого психолога, так и автора произведения. Хотя они намекают на проблему, но не позволяют аналитику точнее понять бессознательное аффективное содержание психики клиента и назвать это простым языком в эмоциональной (не интеллектуальной, т.е. не мозговой, а сердечной) форме. Настоящие изменения в психике пациента происходят только в случае, если аналитик сумеет пробиться из своего сердца к сердцу клиента, и последний сможет пережить здесь и сейчас вытесняемую или ранее репрессированную эмоцию.

Кьоцца называет этот феномен, ссылаясь на Фрейда, "абреакцией аффекта", те сознательное переживание ранее подавленного или вытесненного аффекта. Не вспоминание и проговаривание травматического события, от которого отказался и Юнг, справедливо предположив, что то, что клиент сознательно преподносит как травму, часто не является причиной невроза, а является сознательным объяснением, призванным скрыть настоящую причину: "Вскоре я обнаружил, что, хотя травмы ясно выраженного этиологического значения порой и присутствуют, тем не менее большинство из них выглядит весьма неправдоподобно. Многие попросту оказывались маловажными, но даже и как травмы их в лучшем случае можно было рассматривать не более чем предлог для невроза. Что же в особенности обращало на себя критический взор, — то, что немало травм оказывались попросту продуктами фантазии и никогда на самом деле не случались. Я не мог более воображать, что повторяющиеся переживания фантастически преувеличенной или полностью выдуманной травмы отличались бы по своей терапевтической ценности от процедуры внушения" (Юнг, "Критика психоанализа").

Кьоцца также предлагает аналитикам не вестись на предлагаемые клиентами объяснения происхождения их страданий. Он отмечает частую зачарованность аналитика образами первотравмы, предлагаемые клиентом и предостерегает, что как бы действительно пугающе не выглядели эти сцены, как правило, они призваны отвлечь внимание и аналитика, и самого клиента от по-настоящему пугающего, вытесненного переживания, часто не столь яркого и вызывающего.

Задача сердечной интерпретации (как называет ее Кьоцца) - не дать аффекту уклониться или рассеяться в других эмоциях, а осознать и пережить его целиком. Чтобы это произошло, Кьоцца говорит о дружеском переносе, который должен переживать в этот момент аналитик. То же самое, сказанное из идеализированной, поучающей родительской позиции или даже из любовного эротического переноса, не найдет пути к сердцу клиента и вновь будет рассеяно или заменено на интеллектуальное понимание, которое часто работает на сопротивление.
(Вероятно, абреакция в понимании Кьоццы сродни юнговскому катарсису. Одновременно в этом месте чувствуется влияние на Кьоццу Биона с его поэтическим языком достижений (language of achievement)

Возвращаясь ко второй гипотезе, мы приводим ниже тот кусок статьи Фрейда, который очень важен для понимания психосоматологии Кьоццы. Полностью его можно прочитать на сайте проекта "Весь Фрейд".

Авторы сайта пересмотрели все существующие на русском переводы статьи, выбрали лучший и внесли важные поправки. Они указывают, что перевод на русский делался с английского перевода, который, в свою очередь, слегка подменил смыслы, заменив понятие "влечение" на понятие "инстинкт" и направив идею по бихевиористскому пути. В этой связи и Кьоцца указывает, что общекультурная американская идея, с одной стороны, стремящаяся к примату разума, а с другой, допускающая вмешательство третьих лиц, которые ставят задачи анализу и определяют его условия (в случае США — это страховая система оплаты за психотерапию), сделала психоанализ в Северной Америке практически невозможным.

Вторая гипотеза в изложении Фрейда

Австрийский психоаналитик Зигмунд Фрейд фото 1935 годаЦитата большая, но очень важная:

«Многие люди, как знакомые, так и не знакомые с психологической наукой, довольствуются предположением, что психическим является лишь сознание; в этом случае психологии не остается ничего иного, как только различать среди психических явлений восприятия, ощущения, мыслительные процессы и желания. Однако является общепринятым фактом, что эти относящиеся к сознанию процессы не образуют цельных последовательностей, которые сами по себе являются законченными; в этом случае не остается никакой альтернативы гипотезе существования физических или соматических процессов, сопутствующих психическим, и которые нам следует признать более законченными, чем психические последовательности, потому что некоторые из них сопровождаются параллельно идущими процессами в сознании, а другие - нет.

Если это так, то, конечно же, становится правдоподобным, что психологии следует акцентировать внимание на этих со­матических процессах, видеть в них истинную сущность психического, и искать иную оценку сознательных про­цессов. Большинство философов, однако, а также множество других людей оспаривают это и утверждают, что идея о том, что психическое может быть бессознательным, является внутренне противоречивой.

Но это и должен подтвердить психоанализ, и именно это является второй его фундаментальной гипотезой [см выше.]. Он объясняет, что соматические явления, предположительно сопутствующие сознанию, представляют собой истинно психическое, и поэтому в первую очередь игнорирует свойство сознательного. ...

Всякая наука основана на наблюдениях и опытах, произведенных посредством нашего психического аппарата. Но так как предметом нашей науки является сам этот аппарат, аналогия здесь и заканчивается. Мы делаем свои наблюдения посредством того же аппарата восприятия, именно при помощи разрывов в последовательности «психических» событий: мы заполним пропущенное, делая вероятные заключения и переводя их на язык сознательного…

Мы обращаем внимание на те категории, которые в ходе работы описываются как психические свойства, нет никакой необходимости характеризовать то, что мы называем «сознательным» - оно совпадает с точкой зрения философов и общепринятым мнением. Остальная часть психического, с нашей точки зрения, является «бессознательным». Вскоре нам придется сделать важное разделение и в бессознательном.

Некоторые процессы легко становятся сознательными; затем они могут стать бессознательными; но могут снова с легкостью перейти в сознательные: как говорится, они могут воспроизводиться и восстанавливаться в памяти.

Это напоминает нам о том, что сознательное в целом является весьма преходящим. То, что сознательно, является сознательным лишь краткий промежуток времени. Если наше восприятие не подтверждает этого, то несоответствие здесь лишь видимое; оно объясняется тем, что раздражители, обусловливающие восприятие, могут сохраняться длительный период времени, так что их восприятие может повторяться.

Это положение становится понятным при рассмотрении сознательного восприятия наших мыслительных процессов: они также могут продолжаться определенное время, но могут и промелькнуть в одно мгновение. Все бессознательное, характеризующееся таким же образом, и легко переходящее из бессознательного состояния в сознательное, предпочтительнее называть как «способное стать сознательным» или предсознательное. Опыт показал, что едва ли существует такой психический процесс, каким бы сложным он ни был, который временно не мог бы оставаться предсознательным, хотя, как правило, он стремится к сознанию. Существуют и другие психические процессы и психический материал, которые не имеют такого легкого доступа к сознанию, а должны быть выведены, признаны и переведены в сознательную форму описанным образом. Их мы называем собственно бессознательным.

психотерапевт З. Фрейд Таким образом, мы приписываем психическим процессам три свойства: они являются или сознательными, или пред-сознательными, или бессознательными. Разделение материала, обладающего этими свойствами, на три класса не является ни абсолютным, ни постоянным. Как мы видели, то, что является предсознательным, становится сознательным безо всякого нашего участия: то, что является бессознательным, с помощью определенных усилий можно сделать сознательным, и в процессе этого у нас может возникнуть ощущение, что мы часто преодолеваем очень серьезное сопротивление.

Когда мы пытаемся проделать это с кем-то другим, то не должны забывать, что сознательное заполнение пробелов в восприятии, конструкция, которую мы ему (этому индивиду) преподносим, пока еще не означает, что мы сделали данный бессознательный материал сознательным для него. На данном этапе верно лишь то что материал присутствует у него в двух формах записи, во-первых, в форме сознательной реконструкции, которая ему была преподнесена, и, кроме этого, в первоначальной бессознательной форме.

Наши постоянные усилия в конце концов приводят к тому, что бессознательный материал становится сознательным для самого человека, и в результате происходит совпадение двух форм записи. Количество затраченных нами усилий, по которому мы оцениваем сопротивление переходу материала в сознательное, в каждом индивидуальном случае варьируется.

Например, то, что всплывает при аналитическом лечении в результате наших усилий, может произойти и самопроизвольно: материал, который обычно является бессознательным, может перейти в предсознательный, а затем стать сознательным - что часто наблюдается при психотических состояниях. Из этого следует вывод, что поддержание определенного внутреннего сопротивления является sine qua non [непременное условие (лат.)] нормы.

Аналогичное ослабление сопротивления, с последующим выдвижением наверх бессознательного материала постоянно происходит в состоянии сна, и таким образом является необходимой предпосылкой возникновения сновидений. И наоборот, предсознательный материал может стать временно недоступным и изолированным сопротивлением, как в случае, когда что-то временно забывается или никак не всплывает в памяти; предсознательная мысль может даже временно вернуться в бессознательное, что, по-видимому, является непременным условием в случае острот. Мы увидим, что подобный переход предсознательного материала или процессов в бессознательное играет огромную роль в этиологии невротических расстройств».

* * *

психолог открывает клиенту горизонт возможностейОстальные части этой важнейшей и совершенно революционной работы Фрейда мы предлагаем вам изучить на сайте "Весь Фрейд". Однако, в качестве заключения, отметим, как эффектно, буквально в нескольких словах Фрейд указывает на смысл острот - тех язвительных и острых шуток, которые не только способствуют разрядке аффекта, обслуживая агрессию или обнажение (как он утверждал в работе «Остроумие и его отношение к бессознательному»), но и способны вернуть аффект в предсознательное состояние.

Кьоцца также ставит вопрос: что делать аналитику с уже осознанным клиентом материалом, который проявляется в процессе анализа? Ответ прост: ничего. Мы не занимаемся педагогикой и не можем знать, что именно лучше для пациента. Пациент сам лучше нас понимает, что ему делать с тем, что он понял о себе и со своею жизнью. Само сознание как объект изучения также не является предметом психоанализа, как для Фрейда, так и для Кьоццы. Фрейд в цитируемом отрывке утверждает, что для сознательных процессов надо искать иной способ оценки и описания. Ни психоаналитический метод, ни подготовка аналитика не предназначены для работы с сознательным материалом пациента. Кьоцца выводит анализ сознания в сферу духовного и утверждает, что метод и язык для его анализа еще только предстоит создать.