Смысл социального отторжения по отношению к курильщику

Курение запрещеноПоскольку в аргументах, выдвигаемых обществом, мы не смогли найти удовлетворительный ответ, который позволил бы понять причины его крайней нетерпимости к курильщикам, мы обратимся к поиску этого смысла с помощью инструментов психоанализа. Мне кажется, что точкой отсчета для понимания бессознательных мотивов этой ожесточенной страсти против курения может служить сама страсть, которую, как мы видели, привычка курить разжигала в людях всех времен. Как также отмечено в главе 3, яростное отвращение к курению не является новым изобретением.

Формулированная нами гипотеза заключается в том, что привычка курить стремится удовлетворить духовную потребность через вдыхание дыма как символа и заменителя «духовной пищи»; дым как заменитель огня, который, обладая своей силой, позволил человеку достичь высшего духовного достижения: культуры. Если позволите упростить, курильщик лелеет неосуществленную фантазию подражания самому огню; зажечь искру культуры, как это сделал Прометей, отец всех людей, украдя огонь у богов в пользу некультурных существ из глины; стать «культурным героем», «дарующим огонь».

Из анализа мифа о Прометее, проведенного Зигмундом Фрейдом в его статье «О завоевании огня», мы можем выделить два аргумента, которые, возможно, помогут нам понять причины социального отторжения курильщиков. Первый из них заключается в том, что завоевание огня всегда связано, во всех культурах, с идеей святотатства, поскольку огонь — который был зарезервирован для богов — крадется обманом.

«Это постоянная черта всех саг о завоевании огня, она встречается среди самых различных и удаленных народов, и не только в греческой саге о Прометее, дарующем огонь».

Эта коннотация незаконного воровства, которая во всех культурах связана с завоеванием огня, придает привычке курить общий характер трансгрессии; трансгрессии, которая, возможно, в наши дни становится более очевидной из-за обилия ограничений на курение. Доля нарушения запретов, связанная с привычкой курить, присутствует в истории каждого курильщика; курение тайком от родителей, курение в школьном туалете и т. д.

Но, помимо общего представления о трансгрессии, очень часто сама фантазия о воровстве ассоциируется с привычкой курить; особенно в момент ее начала. Подростки часто воруют у взрослых сначала сигареты, а затем деньги на их покупку. Нам не требуется специальная литература, чтобы признать эту частую сцену, но мы можем насладиться признанием Зено Косини, милого персонажа Итало Свево:

«Так я начал красть. Летом мой отец оставлял на своем стуле жилет, в кармане которого всегда лежали монеты: я брал нужные пятьдесят центов, чтобы купить драгоценную пачку, и курил одну за другой десять сигарет, содержащихся в пачке, чтобы не хранить слишком долго компрометирующий плод воровства […] Я только что зарегистрировал происхождение моей постыдной привычки и (кто знает?) возможно, я уже излечился. Поэтому, чтобы проверить, я зажигаю последнюю сигарету и, возможно, моментально ее выброшу, отвращенный».

Другой аспект той же идеи воровства, незаконного присвоения, также проявляется в характерной для подростков манере курить; манере, с помощью которой они пытаются казаться более зрелыми, чем они ощущают себя на самом деле. Как будто сам факт зажигания сигареты делает их более зрелыми. В своем исследовании социального курильщика Мэтью Хилтон описывает, что «среди молодежи дешевые сигареты Woodbines, пять за пенни, стали символом взрослости; даже дети иногда участвовали в том, что с 1908 года стало незаконным удовольствием для лиц младше 16 лет». Эта фантазия незаконного воровства сопровождается чувством вины, которым мы займемся в следующей главе.

Второй аргумент — и, возможно, наиболее глубокий — следующий: как уже упоминалось, владычество огня, по мнению Фрейда, подразумевало отказ от влечения, поскольку для сохранения огня необходимо воздерживаться от желания потушить его мочой. То есть, с одной стороны, наличие огня делает человека богом, всесильным; но с другой стороны, поскольку только боги могут удовлетворять все свои желания, обладание огнем и необходимость воздерживаться от желания потушить его выявляет его беспомощность, его зависимость от этого драгоценного элемента. Другими словами, его состояние простого смертного. Пока огонь подтверждает силу человека, он также подтверждает его уязвимость. Иными словами, обладание огнем позволяет человеку чувствовать себя богом, но одновременно подтверждает, что он не является таковым, так как пробуждает желание — потушить его — от которого ему нужно воздерживаться.

Для Фрейда отказ от влечений, заключенный в владычестве над огнем, является наиболее противоречивым аспектом мифа о Прометее, и поэтому он представлен в искаженном виде. Напротив, явно выражено заметное возмущение человечества к своему «культурному герою». Это возмущение, по мнению Фрейда, возникает из того, что, хотя Прометей и открыл им секрет владычества над огнем, он одновременно заставил их отказаться от амбиций быть богами. Другими словами, Прометей позволил им почувствовать себя богами, но в то же время заставил их чувствовать себя простыми смертными, поскольку он вынудил их отказаться от удовлетворения.

«Мы знаем, что требование отказаться от влечений и его навязывание вызывают враждебность и удовольствие от агрессии, которые только на более поздних стадиях психического развития преобразуются в чувство вины».

Таким образом, мы могли бы предположить, что социальное отторжение курильщика возникает из пассивного чувства аналогичного отторжения, то есть из чувства противоположного. Для некурящих стремления курильщика будут восприниматься как акт самодовольства, в котором курильщик, считая себя Прометеем, пытается продемонстрировать свое превосходство над некурящими. Как если бы курильщик в своем стремлении к превосходству проявлял враждебность к некурящему; как будто он хочет унизить его, приравнивая к «неуклюжим и некультурным существам из глины, которые еще не увидели свет», которых Прометей пытался просветить.

Бенно Темпель в своем исследовании «Символ и образ: табак в изобразительном искусстве» соглашается с тем, что акт курения придает образу курильщика определенный оттенок самодовольного превосходства:

«Курение было символом независимого духа художника, как это проявляется в многочисленных автопортретах. Размышляющий и не лишенный самодовольства, художник представляет себя как богемного человека, чувствующего себя превосходящим буржуазное общество».

Для некурящего курильщик предстает как человек, обладающий огнем; как кто-то, кто, считая себя богом, не только не отказывается от своих желаний, но и заставляет других отказываться от своих. Курильщик не воспринимается как тот, кто страдает от неудовлетворенного «духовного голода», а как кто-то самодовольный, кто демонстрирует свою богатую духовность, как человек, «с большим количеством дыма».

Чувство зависти, которое пробуждает в некурящем то, что он представляет как интенсивное незаконное удовольствие — наслаждаться властью огня, украденного у богов, — ищет удовлетворение в удовольствии обрушиться на курильщика всей тяжестью закона, наложив запрет, который подтвердит превосходство некурящего над «порочным», у которого «взошел дым». Достойное наказание за его претензии на незаконное превосходство; наказание, которое «спустит его с небес». Наказание, подобное тому, с которым Зевс наказывает высокомерного Прометея. Очень вероятно, что именно такие чувства побудили Стэнтона Гланца, как мы видели, сказать: «Теперь настала наша очередь мучить этих ублюдков».

Таким образом, курильщик вынужден вести себя как другие «смертные», и каждый раз, когда он пытается возвыситься над своими сверстниками, пытаясь быть похожим на бога, он должен отступить и страдать на улице — как Прометей — от стыда и мучений своей исключенности.

Это стремление курильщика быть духовным, быть превосходящим, возвышаться над своим состоянием простого смертного, быть — самим собой — как огонь, вряд ли остается безразличным в его социальном окружении. Либо оно вызывает зависть, которая проявляется как враждебное отторжение, либо порождает восхищение, стремясь удовлетвориться подражанием. Отсюда также понятно, почему курение было столь заразительным привычкой на протяжении столь долгого времени.

Стоит подчеркнуть — повторим это — что, будь то восхищение или отторжение, курильщика вряд ли видят как жертву, больного, неудовлетворенного духовно, как кого-то, кто заслуживает помощи или понимания. Напротив, его часто воспринимают как если бы он сам был своим собственным мучителем; в конце концов, именно его собственные духовные амбиции приводят его к страданиям от «духовного голода». Для некурящего общества курильщик — это субъект, который стремится быть больше, чем другие. Это рассматривается в эмоциональном плане как акт высокомерной пренебрежения по отношению к другим. Таким образом, он заслуживает того преследования, которую получает в результате.

Что кажется не подлежащим сомнению, так это то, что курильщик в том или ином смысле всегда разжигает интенсивные страсти.

Смысл социального отторжения по отношению к курильщику

Отправить отзыв психологу: