Среди элементов, формирующих нас как человеческих существ, можно обнаружить то, что Фрейд расположил в первом из «дополнительных рядов» ( Фрейд,, Зигмунд (1916/17) «Лекция 23»): врожденное, включающее в себя архаическое наследство с соответствующими предрасположенностями и схемами. Также к этой области относятся «первичное трагическое» и «первичное инцестуозное», которые «метаболизируются» посредством отношений с родителями личной истории, становясь таким образом частью Я. Этот процесс отмечен связью со словом и отцовской функцией как функцией посредника.
То оставшееся, что не смогло стать Я, продолжает свое существование в виде Я-идеала (которому противостоит Идеал Я в виде реактивного образования (Фрейд,, Зигмунд (1923) «Я и Оно», Глава 3)) и подвергается процессу «погребения» в Оно, там, где берет свои корни Сверх-Я, согласно Фрейду. Этот Я-идеал , который должен находиться в «погребенном», скрытом состоянии, дает начало феноменам двойника и жуткого (Фрейд,, Зигмунд (1919) «Жуткое»). Но эти феномены не являются единственными формами проявления Я-идеала: к ним следует добавить соматические манифестации и «трагические» акты. Они отличаются от манифестаций психоневротических симптомов и образуют «актуальневроз».
Прорыв из «погребения» Я-идеала, выход его из состояния летарго угрожает заполнить Я разрушительным содержимым и неукротимой тревогой. Чтобы справиться с этой ситуацией, Я пытается нейтрализовать эти содержимые различными способами, начиная с приведения их в состояние «оцепенения» и заканчивая крайне деструктивными маниакальными актами. Последние могут закончиться серьезными несчастными случаями либо соматическим заболеваниями.
Исследование этих феноменов началось с обнаружения препятствия, которое возникало в процессе анализа пациентов, у которых обнаруживалась Негативная Терапевтическая Реакция (НТР). Одним из проявлений, связанных с этой реакцией, является «летарго». «Летарго» - это «токсическое» состояние, манифестации в виде скуки, засыпания, некоего подобия невыносимого сопора, которые наблюдаются у аналитика, а иногда и у пациента. Исходя из анализа этой ситуации, Сесио (Сесио, Фидиас (Работы с 1952 до 2010) Actualneurosis,Ed. La Peste, Buenos Aires, 2010) создал понятие «объекта-летарго», который находится в бессознательном пациетов с НТР (Фрейд,, Зигмунд (1923) «Я и Оно», Глава 5) . Это состояние сопровождается тенденцией Я приводить эти объекты в состояние «паралича» и поддерживать их в этом состоянии.
Эта защита Я имеет своей целью избежать «захвата» Я этими объектами, но как следствие, возникает «паралич» всего Я, а не только вышеназванных объектов. В переносе это проявляется в том, что аналитик «оккупируется» этими объектами, вызывающими в нем состояние «летарго», связанное с содержимыми Я-идеала и действием соответствующих защит.
«Летарго» - это результат защиты Я и его идентификации с «трупом» «погребенного» Я- идеала: это и есть основное содержимое «объекта-летарго», который был «абортирован» в связи с невозможностью интегрироваться в Я, стать его частью. Наиболее часто «объект-летарго» предстает перед сознанием в образе оживающего мертвеца, возникающего в ассоциациях пациентов и при ночных кошмарах.
Эти открытия позволили идентифицировать «потерянный объект» у пациентов с НТР, и сделать таким образом более глубоким их анализ, расширив границы, установленные Фрейдом.
В психоаналитической терапии интерпретации-конструкции «ядер», находящихся в состоянии летарго, делают возможным интеграцию содержимых этих «ядер» в Я пациента. Сесио утверждает, что «летарго» и его «токсическая» коннотация являются профессиональным заболеванием психоаналитиков.
Манифестации «летарго» являются, вне всяких сомнений, соматическими манифестациями, что позволило оценить и существенно дополнить вторую основную гипотезу Фрейда: то, что мы называем соматическим - является истинно психическим (бессознательное)(Фрейд,, Зигмунд (1938) Esquema del psicoanálisis. Cap. IV). В отсутствие слова, мы переживаем это в виде аффектов (парадигмой которых является тревога), в виде «летарго», в виде соматических заболеваний. Эту вторую гипотезу, «возрожденную» Сесио, очень редко имеют в виду, оставляя тем самым эту область на откуп медицине.
Продолжая исследования, связанные с «объектом-летарго», «погребенным» в Оно, удалось обнаружить также присутствие в нем Эдиповой Трагедии. Сесио делает очень четкое различие между Эдиповой трагедией и Эдиповым комплексом, который является результатаом отношений с родителями личной истории и заканчивается идентификациями с объектами внешнего мира. Остатки Эдипова комплекса вытесняются и манифестируются впоследствии в виде психоневроза. Трагедия, напротив, связана с архаическим, унаследованным, которое, в случае отсутствия либо недостаточности функций основных объектов в процессе формирования постнатального Я (родителей личной истории), будет продолжать свое существование в форме первичного Я как результата прямых идентификаций с прародителями (пренатальное ядро, примитивное нарциссическое Я, Я-идеал), из которых защиты Я сформируют «объект-летарго» и попытаются подвергнуть процессу «погребения».
Содержимые «объекта-летарго», как мы уже сказали, появляются в сознании в виде репрезентаций мертвецов, смерти, манифестируются в форме тревоги, соматических заболеваний, несчастных случаев и происшествий, «трагических» (Ситуации, связанные с насилием и ставящие жизнь человека под угрозу. Также связанные с кровью: например, серьезные хирургические вмешательства.) ситуаций, которые выдают нам таким образом свое происхождение (Эдипова трагедия: отцеубийство, детоубийство, инцест, «трагическая» ревность, кастрация).
Продвигаясь в своих исследованиях, Сесио обнаружил характеристики того, что мы называем «погребенным», и его содержимых, которые мы обобщенно называем «мертвецом» - все это является результатом «трагедии».
Соматическое является одним из способов проявления «погребенного», «мертвеца», сформированного «предшествующими Я». В этой связи Сесио говорит, что требования влечений Оно, которые становятся потребностями, являются выражением и проявлением этих «предшествующих Я», и будет справедливым сделать вывод, что соматический, органический иточник влечений (как его упоминает Фрейд) относится к области «мертвецов», наказов и требований прошлого, «зова предков». Также из этой сферы берет свое начало феномен навязчивого повторения.
Отталкиваясь в своих исследованиях от манифестаций «погребенного» как акта, Сесио сконструировал понятие «актульневроза», которое совпадает с фрейдовским и обогащает его в том плане, что формулирует наличие содержимых, которые ранее не считались психическими, и которые становятся восприимчивыми к созданию конструкциий и обнаружению их посредством так называемого «актуального переноса» (Cesio destaca en la transferencia ‘actual’ el componente vivencial, experimentando por el analista.).
Тема, вызывающая особый интерес и связанная с «актульневрозом» – это зависимости (En lo que sigue, nos basamos en: LOSCHI, A. (2012) Actualneurosis y adicciones. La vivencia de dolor. Revista La Peste de Tebas, Núm. 51, Buenos Aires, abril de 2012)
Чтобы ограничить область того, что мы понимаем под зависимостями, назовем их основные характеристики: навязчивая сила, которая ими движет; зависимость от объекта аддикции, которая не подчиняется воле Я; в случае отсутствия объекта аддикции возникает абстинентный синдром, который необходимо отличать от работы горя в связи с потерей объекта.
Фигурой, наиболее ярко репрезентирующей зависимости, является фигура вампира.
Те общие характеристики зависимостей, которые мы упомянули выше, также можно применить и к вампирам: сила, которая направляет их существование – это навязчивая потребность сосать кровь, зависимость от которой является абсолютной; отсутствие крови делает вампира «больным», сосать кровь дает ему жизнь. И когда он этого не делает – в течение светового дня – то находится в состоянии «летарго». Интересен тот факт, что вампир выходит из состояния «летарго» («токсического» состояния, выражения «актуальневроза») в силу своей зависимости: для того, чтобы сосать кровь. Эти зависимые отношения с кровью являются эксклюзивными, а те отношения, которые вампир устанавливает со своими жертвами – вторичными и подчиненными тем другим отношениям.
Так же, как и вампир, зависимый субъект имеет симптомы «актуальневроза», от которых пытается «вылечиться», обращаясь за «помощью» к объекту своей аддикции. В этом случае можно наблюдать такой парадокс: то, что вылечивает субъекта от его «токсического» состояния («актуальневроза») – является само по себе другим токсическим веществом (либо отношениями, носящими токсический характер).
В испанском языке используется слово «adicto»(зависимый), этимология которого берет свое начало в латинском «addictus», значение которого – раб. Раб своего объекта зависимости.
Вампир содержит в конденсированном виде все значения слова adicción (зависимость), которые можно обнаружить в его этимологии. Вампиру необходима кровь в абсолютной форме, которую он добывает из тела своих жертв; жертвой, дающей кровь, обычно является женщина. Мы знаем, что отношения с кровью безошибочно отсылают нас к фетальному: «Если мы обратимся к тому биологическому факту, что плод питается материнской кровью, живет, растет и материализуется благодаря поставкам этой крови, для нас откроется очень важный путь для размышлений: становится допустимой гипотеза, что вампир репрезентирует что-то из области не рожденного» ( Рускони, Р.Х.,(1993) Анализ фильма Брэма Стокерса: версия Копполы.). Это «не рожденное» принадлежит аспектам Я-идеала, структуре, являющейся наследницей «фетального Я», которое всегда просит большего.
Требования Я-идеала обладают неудержимой властью – «властью мертвецов» . Этим требованиям в качестве «питательного вещества» зависимый субъект отдает свое тело.
Эти требования, «зов мертвецов», отзываются тревогой в Я. Судьбой этих требований может быть вытеснение либо сублимация, а также особое нарушение, которое тревога вызывает в Я: идентификация с «вампиром» в поисках «крови».
Алкоголь, как отмечает один из авторов этой статьи, цитируя Абрахама, является бессознательным эквивалентом крови, и мы можем распространить этот эквивалент на наркотики в целом. Вспомним, что присутствие наркотических веществ и алкоголя в организме замеряется в крови, и в связи с этим можно предположить, что эта токсическая модификация крови пытается имитировать фетальную кровь.
Фетальная кровь получает питательные вещества от «матери-тела», в момент рождения эта поставка резко прерывается и на ее место приходят «ненасытные требования» «потерянного объекта».
Этот потерянный объект продолжает свое существование как Я-идеал, «характеризующийся первичным, всемогущим, разрушительным нарциссизмом, который принадлежит инцестуозному ядру Эдиповой трагедии. Вампир предстает перед сознанием как что-то, чему отдается кровь, и ему отдается жизнь с максимальным мазохистическим наслаждением в порыве гипнотического ослепления воссоединением с потерянным объектом- идеалом, обещающим быть вечным. Мы знаем, что это воссоединение на самом деле является иллюзорным и невозможным.» «Вампир – это то, что представляет перед сознанием ту часть Я-идеала..., которой отдается кровь, то есть то, чему отдается с максимальным мазохистским наслаждением жизнь» (Рускони, Р.Х. (1996) “Вампиры: психоаналитическое исследование”. Congreso sobre mitos, Asociación Psicoanalítica Argentina)
Я, идентифицированное с идеалом, так же, как и плод, нуждается в «крови» для поддержания своего всемогущества ( Инфантильное всемогущество поддерживается материнским «вкладом».Когда в результате Эдипова комплекса на смену матери приходит отец, всемогущество ослабевает, и при благоприятном развитии замещается генитальной потенцией.). Когда крови не хватает, всемогущество страдает, и появляется ипохондрическая тревога: это сумеречное восприятие Я того, что вампир (идеал) требует свою порцию крови.
Зависимый субъект, обуреваемый требованиями идеала, стремится каким-либо образом объективировать «потерянный объект». Например, игрок пытатся добиться благосклонности Богини Фортуны, и в этой мазохистической навязчивости жертвует своей «кровью» в виде денег. Зависимый от секса субъект также выходит на поиски Богини, и в своих сексуальных и мастурбаторных периплах жертвует спермой-кровью (а также и деньгами). Трудоголик пытается ухватиться за Отца-спасителя, жертвуя своим «потом» вместо крови, хотя не всегда этот «отец» оказывается для него спасителем.
Структура идеала дает начало нашему происхождению и репрезентирует наших праотцов, родителей инцеста, которые выдвигают нам в такой форме свои требования и принуждают к инцесту. Родители личной истории сдерживают эту структуру, осуществляя длительную работу по воспитанию, «метаболизированию», «дезинтоксикации» и преобразованию танатических содержимых этой структуры посредством проработки и прохождения через Эдипов комплекс и комплекс кастрации. Когда это развитие осуществляется благоприятным образом, происходит консолидирование Идеала Я, который является реактивным образованием Я-идеала (В то время как Я-идеал обязывает к инцесту, Идеал Я запрещает его.) . Это предоставляет различные возможности требованиям идеала: вытеснение, сублимация.
Очень часто зависимые отношения устанавливаются с целью избегания тревоги. Табак, алкоголь и наркотики призваны избавить субъекта от переживания тревоги и боли ( Бессонница, «летарго», скука, волнение, тревога, соматические заболевания – манифестации «актуальной части» психоневроза.). Таким образом устанавливается объект аддикции, который служить «лекарством» «актуальневрозу». Отсутствие этого объекта вызывает появление абстинентного синдрома, который является ни чем иным как совокупностью симптомов, характерных для «актуальневроза». Амбивалентный характер «лекарства» очевиден: его продолжительный «прием» (в связи с феноменом привыкания нужно постоянно увеличивать дозу и нет никакой возможности прекратить «прием») ведет к нарушениям, характерным для сферы «актуальневроза».
Зависимости являеются феноменом нашей эпохи. Хотя они и существовали во все времена, в пандемию превратились всего лишь несколько десятилетий назад. Они идут рука об руку с экономической нестабильностью, проблемами с трудоустройством, упадком религий (опиума народа), потерей идеологий, кризисом объектных отношений. Мы можем выдвинуть гипотезу, что стабильность в удовлетворении жизненных потребностей (экономика, работа, интерес к какой- либо деятельности и общественным связям) и , прежде всего, в объектных отношениях, может уравновесить (никогда полностью, всегда «более или менее») проявления «актуальневроза». Очень сложно провести границу между этими «потребностями» и тем, что мы называет зависимостями. Для их различия можно опираться на основные характеристики зависимого поведения, которые мы упомянули выше: навязчивость, крайняя зависимость, чрезмерность и, кроме того, при потере объекта аддикции возникает «актуальневроз» в виде абстинентного синдрома.