Глава из статьи «Сосудистые головные боли и нарушение мозгового кровообращения» Луис Кьоцца том 11 стр. 39-82
Миф о рождении Афины Паллады из головы Зевса
Как мы сказали в разделе о мигрени, где она описана как смятение, о котором невозможно помыслить, слово «зачать» имеет как значение вынашивания потомства, так и значения формирования идей или начала переживания чувств (Словарь. Испанская королевская академия, 1985; Короминас, 1983).
Как это бывает с другими выражениями, мы не можем считать случайным появления этой ассоциации между беременностью и родами, и «зачатием» и «рождением» идей. Миф о рождении Паллады Афины (Минервы) из головы Зевса, возможно, является одним из тех мифов, который наиболее точно представляет эту ассоциацию.
Афина Паллада - богиня творчества, мудрости, разумной силы и мира. Будучи самым удачным творением Зевса, она почти является его женским аналогом в мифологии, а также одним из его самых могущественных союзников и советников (Swarthy, 1939; Pérez Rioja, 1980).
Основная версия мифа (Swarthy, 1939; Pérez Rioja, 1980; Grimal, 1981) рассказывает, что Зевс, оплодотворив Метиду (Мудрость, Медитация), получил пророчество, предсказывающее, что дети, которых он родит от нее, превзойдут его или свергнут его с трона. Из страха, что пророчество сбудется, Зевс съел Метиду, когда она была беременна.
Вскоре после этого он начал страдать от ужасных болей в голове. Гефест, бог огня и кузнец Олимпа, пришел на помощь и, чтобы вылечить его, разбил ему череп топором. Так родилась Афина из головы Зевса.
Другие версии мифа (Эсхил) утверждают, что Афина не была зачата женщиной, а возникла непосредственно из головы Зевса. Учитывая символическое значение качеств Афины, эти версии усиленно поддерживают впечатление, что зачатие богини выражает и представляет собой концепцию и развитие идей.
Основываясь на выводах этой работы, мы считаем, что наиболее глубокое или важное толкование мифа подразумевает, что «головная беременность» Зевса символизирует способность к идеям, вдохновению и идеалу, которая «оплодотворяет», «вынашивает» медитацию, творческое, сублимированное мышление, представляемое в одних версиях самой головой бога, в то время как в других - фигурой Метиды.
Тем не менее, мы считаем, что версия мифа о Метиде может быть интерпретирована как выражение одного из способов, в которых проявляется конфликт страстной ревности и зависти в объектных отношениях: мужчина, сталкиваясь с беременностью своей жены, испытывает чувство исключенности, стоя перед парой «мать - ребенок в утробе», и его охватывают разрушительные чувства. Мы понимаем, что эти аффекты являются вторичными переработками тех, которые были пережиты как превратности раннего Эдипова конфликта, когда подвергались испытанию силы нарциссических фиксаций. Мы могли бы назвать эту версию мифа «прокреативной или репродуктивной», отличая ее от другой, которую мы могли бы назвать «идеативной или абстрактной».
Мы считаем, что пророчество, где Зевсу предсказали, что его дети от Метиды превзойдут или свергнут его, представляет собой, в прокреативной версии мифа, параноидальное убеждение бога в том, что сбудутся его фантазии мести и проекции, связанные с его страстной ревностью, стремлением свергнуть собственного отца.
Мы считаем, что в идеативной версии мифа пророчество представляет собой фантазии и чувства, которые, будучи пробужденными значением идей, мешают или затрудняют их зачатие [из-за аффективной заряженности и значимости этих идей].
Головная боль Зевса символизирует, на наш взгляд, непостижимую дилемму, состоящую в борьбе между противоположными лозунгами, которые олицетворяют его конфликтующие чувства. Один лозунг выражает его любовь и стремление к потомству, в виде идей или детей; другой лозунг представляет его стремления к обладанию и разрушению. Иными словами, конфликт Зевса выражает борьбу между угрожаемым нарциссизмом и репродуктивной, творческой тенденцией.
Визуальные симптомы мигрени (ослепляющие пятна и глазная боль) символизируют, помимо «визуального» воздействия идеальных форм, «визуально-идеальный» компонент зависти (Кьоцца, 1963b). Народные выражения упоминают это чувство через фразу «ударить по глазам» [русское - слепая зависть, зависть застлала глаза,(Даль - завистливый своих двух глаз не пожалеет)], а также часто ссылаются на обиду и месть через выражение «глаза налились кровью».
Когда чувства слишком интенсивны, они включают компонент действия, который нарушает или препятствует развитию творческой (сублимационной) способности субъекта. Генерируя импульсивное, первичное поведения, эти аффекты мешают нормальному и адекватному процессу мышления, который позволяет достигать адекватных когнитивных представлений и умеренных внешних действий. Это импульсивное действие в мифе представлено тем, как Зевс съедает беременную Метиду: Зевс, охваченный сильнейшими эмоциями, вынужден аннулировать или «прерывать» идеи или потомство, чтобы предотвратить их развитие.
Гефест (Вулкан), бог огня и его олицетворение, одновременно является кузнецом для богов, и он является самым трудолюбивым и работящим, по сравнению с другими обитателями Олимпа (Pérez Rioja, 1980). Своим топором он дает начало Афине, разрубая череп Зевса. Это символизирует преобладание творческого импульса: способность к материализации, силу, опыт и волю «распутать узел» и позволять развитию идей или зачатых детей.
Невыносимая боль Ореста
Борьба между страстью и разумом представлена в "Оресте" Эсхила. Орест должен был решить серьезный конфликт: выполнить приказ бога Аполлона отомстить за смерть своего отца, Агамемнона, убитого Клитемнестрой, его матерью.
Перед Орестом стояла невозможная проблема: убить свою мать, чтобы отомстить за смерть отца, или защитить ее, оставив смерть отца безнаказанной. Орест решает действовать, следуя одному из своих принципов: он подчиняется приказу Аполлона, который говорит ему, что важнее отец, чем мать, и что если он не совершит месть, великие беды постигнут его народ и его самого.
Трагедия рассказывает, за то, что он убил Клитемнестру, Ореста преследуют Фурии. Фурии – (гневные безымянные богини, мстительные и злобные) которые наказывают пытками и безумием, за преступления, совершенные против матерей. В результате их наказания Орест остается один с сильнейшими болями, с перевязанной головой и глазами. (Pérez Rioja, 1980; Graves, 1958a). Учитывая, что правила толкования снов (Фрейд, 1900a [1899]*, стр. 345), могут быть также применены и к интерпретации мифов, можно предположить, что наказание, причиненное Фуриями, пытки и безумие, символически связаны. Преступление и раскаяние через временную инверсию, или через разложение конфликта на два этапа представляет собой противоречивые страсти Ореста, прежде чем он решит выбрать один из своих принципов. Мы можем принять это толкование, если вспомним, что описание страдания героя очень похожи на описание приступа мигрени.